Король улыбок - третья часть:
читать дальшеДоктор Хаус проводит в нашем институте почти два месяца, осваивая «электромиостеп» просто фантастическими темпами. Общение с ним доставляет мне много приятных и ещё больше неприятных, но всегда интересных и незабываемых минут. Общение с доктором Уилсоном – только приятных, и к исходу второго месяца он становится для меня просто Уилсоном. Общение с Кларенсом… С Кларенсом мы просто становимся друзьями. Потом они уезжают, мы изредка общаемся с Уилсоном и Кларенсом по скайпу, от них я узнаю, что Хаус много работает, продолжает осваивать «электромиостеп» и становится постепенно всё уравновешеннее – в прямом и переносном смысле. С самим Хаусом лично мы не общаемся, не считая денежных переводов, исправно поступающих от его имени на счёт института, и наша новая встреча происходит только через полтора года в Луизиане.
На этот раз конференция касается психологических проблем, тема не моя, но, едва увидев программу, я всеми правдами и неправдами добиваюсь для себя приглашения: доктор Хаус заявлен докладчиком.
Увы, погода становится лётной всего за два часа до начала регистрации участников, а ситуация с парковкой и здесь оставляет желать лучшего, так что я опаздываю к началу конференции и страшно тороплюсь, потому что его доклад заявлен первым. Но когда я врываюсь в зал, местный «лорд-церемонимейстер» только ещё зачитывает регламент. Опаздывающий всегда притягивает взгляды, и я невольно сжимаюсь от обращённого на меня внимания, когда замечаю их в пятом ряду с краю.
На Хаусе просторный, даже немного мешковатый полуспортивного покроя костюм, скрывающий стержни и контакты «электромиостепа», и я вижу, что он сидит не в своём инвалидном, а, как и все, просто в одном из кресел, у прохода. Сидит гораздо прямее, чем в прошлый раз, и его отросшие волнистые тёмно-русые с сильной проседью волосы зачёсаны непривычно, чтобы максимально скрыть тонкий металлический обруч, охватывающий лоб. С этими волосами и очками он немного похож на человека-невидимку Уэллса, а немного – на Джона Леннона. Кларенс - справа от него, он первым замечает меня и машет рукой. Я тоже машу в ответ – всем троим - и высматриваю для себя место где-нибудь поближе к ним.
Доктор Хаус не видит меня – я помню, что его очки практически не дают периферической картинки, но доктор Уилсон, сидящий прямо у него за спиной, что-то тихо говорит, наклонившись вперёд, и тогда он поворачивается, и тёмные стёкла словно фокусируются на моём лице. Он слегка кивает. «Добрый день, жалкое подобие бога», - мне кажется, что я слышу его насмешливый чуть хрипловатый голос.
Однако, нет времени раскланиваться – «лорд-церемонимейстер» объявляет его доклад. По залу тут же проносится лёгкий ропот, похожий на шелест волн или листьев от ветра. Имя доктора Хауса слишком известно, вся его история слишком известна, и зал начинает искать его глазами, ожидая, какой фокусник вытащит его сейчас, как кролика из шляпы, и в чём будет состоять секрет фокуса.
Хаус с трудом встаёт – он, действительно, высокий, почти шесть футов, а если бы не сильная сутулость, был бы ещё выше. В правой руке у него трость. «Это мудро, - думаю я. - Лишняя страховка от падения не повредит». Под взглядами всего почтенного собрания он неестественной, механической дёргающейся походкой идёт к трибуне. Как деревянная марионетка с суставами-шарнирами, преодолевает две невысокие ступени и поворачивается к залу лицом.
Это его первое публичное выступление на конференции такого уровня после всей той ужасной истории. Я вижу, что он очень волнуется. Но ещё больше волнуется его «свита» - Кларенс привстал, его огромные чёрные кулаки вцепились в подлокотники кресла, Уилсон что-то беззвучно шепчет – губы шевелятся, и я угадываю слова: «Успокойся. Всё хорошо. Успокойся».
- Тема моего доклада, - говорит доктор Хаус, и его голос почти подводит его, но он откашливается и повторяет громче. – Тема моего доклада есть у всех вас в ваших программках, так что лучше сразу перейдём к делу. Слайдами я предпочитаю не пользоваться, почему, объясню самым любопытным в перерыве, но если кому-то захочется, могу скинуть всю презентацию по интернету. Итак: общеизвестно, что при сборе анамнеза все опрашиваемые врут…
Он произносит это и в зале поднимается новая волна ропота, а я замечаю в этот миг и ещё кое-что: под костюмом на нём та же голубая рубашка-поло, как и при нашей первой встрече. Надпись на кармашке сейчас не видна, но я помню её – «Король улыбок» - и невольно сама улыбаюсь, вспомнив торчащие когда-то из этого самого кармашка ниточки-ножки его талисмана – «Викодин-мэна», теперь-то я знаю, как зовут того забавного человечка-таблетку.
Я, наконец, занимаю устраивающее меня место через проход от моей троицы – это уже, должно быть, привычка – и вижу, что Уилсон вытирает глаза бумажной салфеткой. А Хаус делает доклад о поведенческих аспектах при хронических инвалидизирующих заболеваниях, препятствующих дифференциальной диагностике, и только три человека в зале знают, чего на самом деле ему стоит сохранять положение стоя, и как болят и ноют все его мышцы, но он, лишённый несколько лет назад мерзавцами возможности видеть, слышать, самостоятельно передвигаться, стоит сейчас у всех на виду и смотрит в зал, поблёскивая очками, с фурнитурой для синхронного перевода у восстановленного органа слуха и делает доклад, время от времени разбавляя его сочными метафорами и колючими шутками, заставляющими зал невольно улыбаться.
«Король улыбок, - думаю я. – Нет. Просто Король».
конец